Статьи

Интересные данные по российской статистике в изложении В.М.Симчеры
http://worldcrisis.ru/crisis/915079

Бывший директор НИИ статистики Василий Симчера со словами «Надоело врать!» представил реальные данные об истинном положении дел в России
Мы как-то смирились с тем, что официальная (в лице Росстата и прочих ведомства), статистика, фиксирующая «достижения» развития России, нам, мягко говоря, не всегда говорит правду. Иногда привирает. Мягко говоря. Ну, ладно, переживем. Тем более что сами-то мы уже давно оцениваем окружающую нас жизнь своим мерилом. Но чтобы она врала ТАК, как это недавно вскрыл бывший директор НИИ статистики Федеральной службы государственной статистики Василий Симчера?! Это уже, мягко говоря, слишком. Как пел когда-то Высоцкий:
...Если правда оно –
Ну, хотя бы на треть, -
Остается одно:
Только лечь помереть!
       Между г-ном Симчерой и депутатом Госдумы от КПРФ Олегом Смолиным на днях произошла перепалка. Случилось, что оба они стали участниками конференции в Российском государственном торгово-экономическом университете.         

      Так вот, экс-глава НИИ статистики предъявил претензии г-ну Смолину как представителю власти (как-никак, тот депутат, зампред думского Комитета по образованию): мол, власть бессовестно нам врет. Сам г-н Симчера, подчеркивает Смолин, ушел с должности со словами: «Надоело врать!». И представил свою статистическую картину того, что в реальности происходило и происходит в России. Данные ужасают – как у Высоцкого.
Отвергая претензии в свой, как представителя власти, адрес, Смолин пишет: «Разумеется, с юности помню формулу: есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика! Разумеется, сам неоднократно пользовался альтернативными данными социологических служб и институтов Российской академии наук. И все же данные экс-директора НИИ статистики, сведенные в одну таблицу под названием «Двойственные оценки основных показателей развития российской экономики в 2001-2010 гг.», производят шокирующее впечатление».

        Смолин представил их со своими комментариями на страницах «Советской России». Итак – вот ужасающая картина ДЕГРАДАЦИИ нашей страны в «сухих» выкладках не кого-нибудь, а, повторяем, до недавнего времени - директора НИИ статистики Росстата:
Национальное богатство России. Официально: $4,0 трлн. Фактически (по данным НИИ статистики Госкомстата России): $40 трлн. Занижение в 10 раз, комментирует Смолин, нужно властям для того, чтобы за бесценок распродавать олигархам и иностранцам остатки бывшей общенародной собственности, а заодно вдалбливать населению, что мы живем не хуже, чем работаем.
Размер интеллектуального капитала. Официально: $1,5 трлн. Фактически: $25 трлн. Занижение интеллектуального капитала России почти в 17 раз, по мнению Смолина, помогает властям обосновать курс на копирование худших образцов зарубежного образования, а также - ввоз за бешеные деньги иностранных ученых при нищенской поддержке своих.
Доля инвестиций в % ВВП. Официально: 18,5%. Фактически: 12,2%. Завышение в полтора раза инвестиций в экономику создает картину ложного благополучия, продолжает Смолин. На самом деле, в стране преобладает экономика по принципу «купил-продал-украл».
Темпы прироста ВВП. Официально: 6%. Фактически: 4%. «Надувая» в полтора раза темпы роста ВВП, власть пытается убедить общество, что его объявленное удвоение за 2003-2010 гг. могло бы состояться, если бы не мировой кризис. На самом же деле, отмечает Смолин, за 2003-2008 гг. экономика выросла лишь на четверть, а в кризисном 2009-м мы оказались рекордсменами падения среди стран «Большой двадцатки»!

      Инфляция в среднем за год. Официально: 6-8%. Фактически: 18,27%. Давно известно, комментирует Смолин, что рост цен на товары первой необходимости в России происходит гораздо быстрее, чем в среднем по всем товарам и услугам. Поэтому инфляция для бедных (социальная инфляция) гораздо выше, чем для богатых. И чем беднее семья, тем быстрее растут цены на товары, которые она покупает. Как разъясняет экс-директор НИИ статистики, по 18% в год растут цены именно на те товары и услуги, которые покупают наименее обеспеченные граждане страны. Поэтому не удивительно, что даже правительство практически ежегодно признает рост разрыва между бедными и богатыми. Данные НИИ статистики означают, в частности, что хваленое властями т. н. повышение пенсий в 2009-2010 гг. в лучшем случае компенсировало рост цен на товары первой необходимости за два года.
Разрыв в доходах 10% самых богатых и 10% самых бедных. Официально: 16 раз. Фактически: 28-36 раз. Это выше показателей не только Западной Европы и Японии, не только США, но и многих стран Латинской Америки, отмечает Смолин. Предельно допустимый для национальной безопасности уровень, по данным директора Института социально-политических исследований РАН Г.Осипова, составляет 10 раз. В России он превышен втрое.
Разрыв в уровне валового внутреннего продукта по регионам. Официально: 14 раз. Фактически: 42 раза. В социальном плане Россия давно перестала быть единой страной, пишет Смолин. Если Москва живет на уровне Чехии, то Республика Тыва – на уровне Монголии. Федеральная власть сбрасывает в регионы все больше и больше социальных обязательств и одновременно вытягивает из них все больше денег для того, чтобы вкладывать в иностранные ценные бумаги. За счет нищеты российской провинции фактически финансируются, в частности, войны в Афганистане, Ираке, а отчасти - и в Ливии.

       Статья 114 Конституции России требует, чтобы правительство проводило единую социальную политику на территории всей страны. Исполняет ли правительство свои обязанности, когда разрывы в региональном развитии превышают в десятки раз, решайте сами, обращается к читателям Смолин.
Доля населения, принадлежащего к социально деклассированным группам, в % к общей численности населения. Официально: 1,5%. Фактически: 45%. По данным НИИ статистики (Росстата), в стране 12 млн алкоголиков, более 4,5 млн наркоманов, свыше 1 млн беспризорных детей. Не удивительно, что официальные данные занижены в 30 раз: почти половина деклассированных в богатейшей стране – свидетельство полного провала экономической и социальной политики власти.
Удельный вес убыточных предприятий. Официально: 8%. Фактически: 40%. По натуральным показателям современная экономика России безнадежно отстала от советской, а налоги на реальный сектор, в отличие от налогов на личные доходы миллиардеров, огромны, комментирует Смолин.
Уровень общего налогообложения полученных доходов, в %. Официально: 45%. Фактически: 90%. Удивительно, как мы еще работаем, и почему олигархам все еще не хватает? Впрочем, отмечает Олег Смолин, отчасти это объясняет следующий показатель.
Уровень уклонения от уплаты налогов, в % от доходов.

Официально: 30%. Фактически: 80%. Власть, поясняет Смолин, делает вид, что собирает налоги, а граждане делают вид, что их платят!
Степень износа основных фондов, в %. Официально: 48,8%. Фактически: 75,4%. Если Бог хочет наказать человека, отнимает разум, пишет Смолин. Похоже, с российской властью это уже произошло. Какое может быть вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО), когда износ основных фондов составляет 3/4? Для экспорта сырья ВТО не требуется, а больше экспортировать России пока нечего. Остатки отечественного производства будут добиты. Полным господином в стране станет транснациональный капитал. Впрочем, почему станет?
Доля иностранного капитала в экономике России, в %. В целом - официально: 20%. Фактически: 75%, в т. ч.:
– в имуществе. Официально: 25%. Фактически: 60%;
– в прибылях. Официально: 21%. Фактически: 70%;
– в акциях. Официально: 18%. Фактически: 90%.
         В грантах - официально: 14%. Фактически: 90%. Забавно, отмечает Смолин, что власть очень боится иностранных грантов, но при этом спокойно берет иностранные займы и поощряет продажу иностранцам наших предприятий!
Реальные затраты на модернизацию, в млрд рублей. Официально: 750. Фактически: 30. Не потому ли, что реальные затраты на модернизацию в 25 раз ниже объявленных, наше технологическое отставание усиливается, а весь ее «пар» выходит в «свисток»?
        Эффективность модернизации, в % к затратам. Официально: 25%. Фактически: 2,5%. Еще бы: для того, чтобы оправдать «дутые» затраты, пишет Смолин, нужно показать «дутые» результаты. Если помножить одно на другое, эффект оказывается приукрашенным примерно в 250 раз! Впрочем, и раньше было понятно, что весь шум о модернизации – это красивые витрины вместо великих строек.
Разница между ценами производителей и розничными ценами, в разах. Официально: 1,5. Фактически: 3,2, в т.ч.:
– в сельском хозяйстве. Официально: 1,3. Фактически: 4,0. Посредники «жиреют», работники и покупатели нищают, а власть, точно Верка Сердючка, повторяет: «Хорошо, все будет хорошо!..»;
– в государственных закупках. Официально: 1,1. Фактически: 1,6. А вот здесь уже явно «жиреют» чиновники. Не случайно даже президент Дмитрий Медведев говорит, что в результате применения закона N94 (о госзакупках) из бюджета было разворовано около 1 трлн рублей.
Разница между назначаемыми и оплачиваемыми тарифами естественных монополий, в разах. Официально: 1,1. Фактически: 1,7, в т.ч. в коммунальных платежах. Официально: 1,2. Фактически: 2,4. Если бы «коммуналка» оплачивалась по реальным ценам, пишет Смолин, она обходилась бы нам вдвое дешевле!
Уровень безработицы, в % к занятости. Официально: 2-3%. Фактически: 10-12%. Во всем мире не все безработные регистрируются на бирже труда. И поэтому существует разница между официальной статисткой и статистикой Международной организации труда. Однако чтобы эта разница составляла 4-5 раз, нужно как следует сфальсифицировать статистику!
Численность совершенных преступлений (2009 г.), в млн чел. Официально: 3,0. Фактически: 4,8. Видимо, речь идет о почти 2 млн преступлений, которые регистрируются, но в официальную статистику странным образом не попадают, отмечает Смолин. Однако много важнее преступления, которые либо вообще не регистрируются, либо те, по которым люди не обращаются в правоохранительные органы. По оценкам группы ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством профессора С.Иншакова, число таких преступлений почти в 10 раз больше, чем фиксирует официальная статистика – примерно 26 млн в год.
( опубликовано 15.11.2011)


http://bankir.ru/publikacii/s/vasilii-simchera-lykavi-ne-cifri-lykavi-ludi-1368876
Василий Симчера: "Лукавы не цифры... Лукавы люди"
19.06.2007 Интервью с Президентом Международного Банка «СЕНАТОР» Василием Михайловичем Симчерой. // Павел Кравченко. Журнал "Портфельный инвестор" № 5/2007
// Павел Кравченко, главный редактор «Портфельный инвестор», №5, 2007 года Интервью с Президентом Международного Банка «СЕНАТОР», Директором НИИ статистики Федеральной службы государственной статистики, вице-президентом Российской академии экономических наук, заслуженным деятелем наук Российской Федерации Василием Михайловичем СИМЧЕРОЙ.

           Кто сказал, что статистика – самая скучная наука в мире и ею могут заниматься только зануды и крючкотворы? Павел Кравченко встретился с крупным специалистом в этой области, который к тому же оказался увлеченным ценителем высокого искусства, человеком, на которого похож Роберт де Ниро, и узнал как, используя факторную модель статистического анализа, спасти мировую экономику от кризиса, почему у голодной страны не должно быть стабфонда и что можно считать истинным искусством. С известным ученым-экономистом Василием Михайловичем Симчерой меня связывает многолетняя дружба. Сложно в одном интервью передать всю глубину личности этого человека, - автора немыслимого количества фундаментальных научных трудов, имя которого с молодых лет вошло в крупные энциклопедии, знания которого феноменальны, трудолюбие неиссякаемо, вера в созидание неистребима. Человека, труды которого знают и коллекционируют ведущие библиотеки всего мира, человека, который в 2006 году был признан одним из наиболее известных отечественных ученых-мыслителей и в числе 2000 других избранных ученых и деятелей мира включен Международной библиографической ассоциацией (Кембридж, Англия) и Американским биографическим институтом (США, Северная Каролина) во всемирно известные энциклопедии «Великие мыслители 21-го века» и «Выдающиеся интеллектуалы 21-го века». Как правило, мы избегаем в журнале откровенных высказываний в чей-либо адрес, особенно когда это касается известных людей, и не только ныне здравствующих. Кроме того, мое личное отношение к некоторым затронутым в интервью персонажам и событиям имеет противоположную оценку. Вне зависимости от фактов, которые не известны широкой общественности, многие герои и события прошлого таковыми и останутся в моей памяти. Одна из причин, по которым мы публикуем интервью Василия Михайловича с незначительными редакторскими поправками, заключается в том, что в России не так много людей, которые могут сказать все, что они думают, причем обо всех. Значительная часть современного общества играет в игру под названием «двойные стандарты». По моему мнению, Василий Михайлович страдает этой болезнью в наименьшей степени. Кроме того, человек, щедро одаренный природой и достигший в профессии звания мастера-энциклопедиста своего дела, внесший много нового и в мировую науку, и, в большей степени, российскую, может себе позволить говорить то, что думает. Мой собеседник считает, что свободен не тот, кто может не врать и, следовательно, говорить правду, а тот, кто знает правду. А мудрый не тот, кто много знает, а тот, кто дольше всех живет. Ибо только тот на самом деле дает верный ответ на самый сложный вопрос философии жизни: стоит или не стоит жизнь того, чтобы ею так долго дорожить. На всякий случай мне бы хотелось заранее попросить тех граждан, которые могут посчитать себя задетыми за живое, сильно не расстраиваться и не подавать иски в суд. Симчера Василий Михайлович – доктор экономических наук, профессор, действительный член и вице-президент Российской академии экономических наук и предпринимательской деятельности, академик Инженерной академии РФ, директор НИИ статистики Росстата. Заслуженный деятель науки Российской Федерации с 60-ти лет, член Международного статистического института. Василий Михайлович возглавлял научные подразделения в Институте экономики мировой социалистической системы и ЦЭМИ АН СССР, НИИ ЦСУ и Всесоюзном институте проблем организации и управления Госкомитета по науке и технике СССР. С 1991 года является директором Международного института инженерно-экономических исследований, принимал активное участие в организации и работе Всесоюзной статистической ассоциации, Международного статистического института и других общественных научных обществ и академий. В.М. Симчера возглавляет Ученый совет и Совет по защите кандидатских диссертаций при НИИ статистики, долгое время являлся главным редактором журнала «Экономика. Предпринимательство. Окружающая среда», членом редколлегии журналов «Вопросы статистики», «Экономика и финансы», «Статистика Украины» и других. Он участвовал в выпуске периодических изданий «Российский статистический ежегодник», «Россия в цифрах», «Малое предпринимательство в России», был заместителем главного редактора 60-томного издания «Ученые записки по статистике АН СССР» (1965–1991 гг.) и 8-томного издания «Очерки по истории статистики СССР», экспертом ЮНИДО, членом Экспертного совета Госдумы, заместителем председателя Научно-методологического совета Госкомстата России. Василий Михайлович автор более 50 фундаментальных книг и 500 публикаций по теории статистики и эконометрики. Более 70 его учеников стали кандидатами и докторами наук. В последние годы В.М. Симчера опубликовал 9 и подготовил к печати 3 новые фундаментальные книги: «Энциклопедия статистических публикаций (Х–ХХ вв.)» (2001 г., в соавторстве), «Финансовые и актуарные вычисления» (2002 г.), «Введение в финансовые и актуарные вычисления» (2003 г.), «Организация государственной статистики Российской Федерации» (2004 г., в соавторстве), «Учебник по статистике» (2005 г.), «История развития балансовых работ в России» (2006 г.), «Развитие экономики России за 100 лет. Исторические ряды» (2006 г., два издания), «Нравственная экономика» (2006 г.), «Методы многомерного анализа статистических данных» (2007 г.) г., «Развитие экономики России за 200 лет» (2007 г.), «Энциклопедия статистических терминов» (2007 г.). Василий Михайлович Симчера увлекается архитектурой, строительством, изобразительными искусствами, шахматами, классической музыкой, в особенности произведениями Пуччини, Вагнера и Листа. Является заслуженным деятелем науки России, рыцарем ордена св. Николая Чудотворца. Жизненная философия Василия Михайловича: вера в правосудие и разум, любовь к детям и внукам, ненависть к лени и лжи, презрение нерешительности и трусости, надежда на милосердие и справедливость, максимализм в труде.

     – Василий Михайлович, отражают ли статистические показатели истинное положение вещей в России? Лично у меня есть сомнения, особенно в объективности показателей инфляции.

       – В категориях цифр уровень инфляции в России, измеряемый как индекс потребительских цен, в 2006 году оценен в 8,5%. В действительности же уровень инфляции у нас много выше. Оценки такого рода систематически искажаются. И происходит это по двум причинам. С одной стороны, инфляция в нашей стране понимается урезанно. Она приравнивается к росту потребительских цен, тогда как на самом деле расчет должен вестись по обратному индикатору индекса потребительских цен (ИПЦ). Если ИПЦ составляет 1,2, т.е. его прирост составляет 20%, то прирост инфляции равняется 1 - 1/1,2 = 0,167. Следовательно, дополнительная эмиссия денег должна составлять не 20, а 16,7%. Если запустить 20%, как это делают соответствующие государственные службы, то денег в обращении на 3,3% будет больше, чем следует, и тогда дополнительная инфляция в следующем году будет инспирирована одним этим непониманием. Выпустить в обращение 3,3 % дополнительных денег – это чрезмерно, это, в сущности, спровоцировать на следующий год инфляцию на эту величину только лишь из-за различного понимания принципов самого счета. Понятно, что существующему недоразумению следует положить конец: модуль инфляции и модуль роста потребительских цен – это всегда две разные величины. И следовало бы утвердить этот факт в качестве стандарта в каком-то законодательном порядке, как это сделано в других странах мира. Более того, в нашей стране следовало бы утвердить это положение не только в понятийных, но и в процедурных категориях, т.е. утвердить стандарт счета как для индекса потребительских цен, так и для индекса инфляции. И тогда у нас недоразумений по этому поводу будет меньше. Это первый источник искажений уровня инфляции. Второй источник касается репрезентативности самого счета. Считать инфляцию так, как считает Росстат, безусловно, можно. И большинство стран так и делает. Для счета инфляции в Росстате существует соответствующая методика, в которой более 200 страниц текста. Там описаны все процедуры, с охватом в годичном исчислении более 1000 товаров-представителей. И с этой точки зрения к самой методике придираться нечего. Тут можно предъявить лишь дополнительные технические либо методологические требования, которые будут носить характер корректирующих, но принципиально не меняющих положение дел. В этом смысле то, что делает Росстат, верно и подлежит акцептации. Но не вообще, а лишь в части индекса потребительских цен, который отражает то, что отражает – динамику набора факторов, весов, товаров и услуг. В старину, когда речь шла о том, чтобы использовать этот индекс для измерения стоимости жизни, он так и назывался – индекс стоимости жизни (ИСЖ), или индекс прожиточного минимума. Теперь индекс прожиточного минимума в России не рассчитывается, а в Советском Союзе он считался и представлял собой тот же индекс потребительских цен и услуг, распространяемый на то, что по минимуму должен иметь каждый человек (или каждая семья), чтобы выжить. К исчислению этого индекса следовало бы вернуться. Он был бы по охвату более узким, чем индекс потребительских цен, и отражал бы то, что происходит с ценами той группы товаров, которые входят в так называемую потребительскую корзину. Ясно, что индекс стоимости жизни будет отличаться от индекса потребительских цен. Как ни странно, этот индекс в России на протяжении всех 15 лет реформ выше, чем индекс потребительских цен. Почему? Потому что ИСЖ включает только те товары, которые непременно являются товарами самого массового потребления. И это понятно, ибо в силу действия закона спроса и предложения (равно как и в силу действия еще более жесткого закона Хикса) – цена тем выше, чем выше спрос. Известно, что наибольшим спросом пользуются самые простые товары массового потребления, причем далеко не высшего качества и довольно примитивные. И цены на эти товары (раз спрос растет) непрерывно растут. Закон Хикса дает ответ на вопрос, почему с ростом цен спрос далее повышается. Ответ простой: потому что потребитель опасается еще более высокого роста цен на те товары, к которым он в массовом порядке проявляет интерес. Это своеобразная конкуренция потребления, и она порождает так называемый эмерджентный эффект, т.е. определяет масштаб потребления. Поэтому цена, к сожалению, растет, а не понижается. А в кругу этого масштаба потребления (или массового потребления) как раз находятся те товары, которые наполняют корзину. Вот и все объяснение.

    Другая часть закона Хикса объясняет, почему с понижением цен спрос понижается. Потому что потребитель ждет распродаж. Особенно стремится преуспеть так называемая элита – самая хитрая и самая «жадная» часть населения во всем мире. Она не суть, а имитация богатства, она не есть, а слывет элитарностью. Закон Хикса здесь гласит, что с уменьшением цен спрос понижается потому, что этот сорт потребителей ждет еще большего понижения в будущем. Хорош наш мир: имеющий много, платит все меньше, а имеющий мало – все больше.

       Ведь на самом деле, чем большим спросом пользуется товар и, соответственно, чем скорее он попадает в категорию массового потребления, тем быстрее на нем появляется клеймо ускоренного роста цен. Чудовищность ситуации состоит в том, что социальное государство (а наше государство, во всяком случае, хочет быть таковым) стремится к тому, чтобы брать под защиту бедных и беднейших, создавать защитные механизмы для этого, но оставляет механизм щадящей инфляции в разряде пожеланий и деклараций. На практике же допускается постоянный опережающий рост цен на товары массового потребления и заниженный рост цен на товары, потребляемые зажиточными и богатыми слоями населения.

   Следовательно, государство действует вопреки своим же декларируемым целям. Данные за последние 9 из 15 лет убедительно и однозначно подтверждают мои слова. Цены на товары для бедных и инфляция по этим товарам – самая высокая. Инфляция для зажиточных – умеренная, а для богатых – наименьшая. Вряд ли это можно рассматривать как умысел. Это, скорее (по хромому классику), недоразумение: хотели как лучше, а получилось, как всегда. А что же наша статистика? Уходит от решения подобных задач, скрывает правду? Она делает то, что может. В рамках своих возможностей и целей статистика отвечает на вызовы времени открыто и добросовестно. И при этом справедливо отвергает приписываемые и навязываемые ей извне невыполнимые функции. И вот в этом смысле наша государственная статистика и ее показатели отражают то истинное положение вещей, которые входят в круг ее компетенции и прямых обязанностей, и по праву не отражает то, что не входит. Недоразумения происходят там и тогда, где и когда одни цели и показатели подменяются другими. Ясно, что эти процессы, как правило, не имеют отношения к профессиональной статистике, однако вменяются ей невзыскательной публикой как нечто само собою разумеющееся. И так поступают не только в России. Предвзятое отношение к статистике, как злому орудию сокрытия правды, берет верх над самой правдой практически везде. Я не хотел бы выступать апологетом статистики, так как хочу оставаться в рамках объективного изыскателя статистических цифр и объективного же потребителя этих цифр. В этом плане статистика – как инструмент счета и предмет наблюдения – достаточно корректна в России. И она улучшается, ей незачем ухудшаться. Она может быть недостаточно хорошей лишь в силу скудной материально-технической базы, а не потому, что реализует какие-то целевые установки, в том числе заказные. Проблемы нашей статистики не в том, что она не хочет, - она просто не может быть лучше. Она все еще не способна выступать полноправным и мощным орудием преобразования нашего общества во всем его многообразии. Между тем все ждут именно этого. И такой она на самом деле должна быть! Общественность должна бы ей помочь. Хорошо бы в это дело вовлечь не 28 тысяч, а хотя бы 280 тысяч, а еще лучше – 2,8 миллионов человек. Тогда положение заметно изменилось бы. Не пинать нас надо, а реально помогать столь необходимой государственной службе. Далеко не все хреновые цифры и доморощенные оценки, которые понапридумывали всякие там лукавые журналисты и сомнительные доброжелатели в условиях разгула гласности, нужно приписывать статистике. Это – домыслыю А вернее было бы сказать – недомыслие. Пусть это останется на совести авторов. Следует помнить, что есть государственная статистика и ее цифры, а есть заказные цифры, которые продуцируются в противовес им. Редко кто дает себе труд задуматься над этим. Все вульгарно валится на статистику. Нынче всякий арифметический счет, подчас всякая числовая запись считается статистикой, тогда как на самом деле статистика – это тот первичный учет, те трудоемкие наблюдения и те капиталоемкие цифры, которые получаются в результате этой массовой, неброской, но нужной работы. Они попросту не под силу одиночкам, которых тьма и которые так легко выдают свои доморощенные расчеты за статистику, а догадки и подозрения – за высшее откровение. Я считаю, что за прошедшие 15 лет статистика как самая конструктивная, доступная и гибкая форма отражения и познания окружающего нас мира сделала в России шаг вперед. Она была освобождена от тех пут, оков и шаблонов, которым так или иначе должна была следовать в советский период. И в этом плане она стала более открытой и доступной, с много большим числом степеней свободы. Но полезной информации стало отнюдь не на порядок больше, конечные результаты не намного лучше. Отечественная статистика в нынешнем ее состоянии истощена, требует коренной подпитки. Она ныне не располагает не только надлежащими техническими ресурсами, не только теми возможностями, которыми она располагала в советский период, но, прежде всего, не располагает тем интеллектуальным потенциалом и той численностью работников, которые ей необходимы. Особенно не хватает грамотных, молодых и здоровых специалистов. Кроме того (и это, возможно главное), она у нас не востребована, ей нужен рынок, громадный (корпоративный и государственный) спрос, массовый потребитель, а не бесконечные нарекания и провокации. Но вернемся к инфляции. До истинного положения дел тут нужно пробираться намного более активно и решительно. Оценки инфляции у нас воспринимаются весьма противоречиво и зачастую болезненно. Очевидно, для оценки инфляции более правильно использовать индекс-дефлятор ВВП, а может быть, и еще более широкий индекс, включающий фондовые индексы, индексы курсов валюты, изменение цен по всем другим видам рыночных активов и пассивов. И тогда бы мы имели уже по-настоящему объективный, далее не требующий корректировки индекс инфляции. Те индексы инфляции, которые исчисляются и публикуются ныне, всегда могут быть скорректированы. Поменяйте набор товаров-представителей, поменяйте веса и получите каждый раз другой индекс потребительских цен, а вслед за ним, как производную величину, другой индекс инфляции. И так будет до бесконечности. То, что делается сегодня, напоминает скорее какие-то учебные занятия, а не объективные оценки. В стране должна быть утверждена стандартная процедура измерения инфляции, не меняющаяся на протяжении фиксированных периодов времени ни по набору товаров, ни по набору весов. Собственно говоря, так инфляция и считается либо банками, либо федеральными статистическими службами и федеральными резервными системами в развитых странах мира, в том числе во всех странах «большой восьмерки» (кроме России). И нам бы надо к этому безоговорочно присоединиться, если мы действительно хотим иметь однозначные оценки динамики нашей жизни. Удивлен, что в процессе перехода на стандарты ВТО об этом ничего не говорится, и статистическая служба ВТО ничего на этот счет не требует. Раз мы сделали инфляцию центром измерения экономических взаимоотношений, а самое главное – регулятором уровня жизни (особенно бедных), то тут мы должны быть много более точными и честными. Корректировать пенсию на 8,5% в 2006 году, когда индекс инфляции для бедных в этом же году превысил 17%, – это несправедливо. И очень стыдно. Стыдно таким образом в сущности обманывать и на самом деле обирать бедных. И при этом выдавать подобные действия за благо. Словом, - измерения инфляции, как и большинство других экономических измерений, в нашей стране остро нуждаются и потому настоятельно требуют очищения и оздоровления. Понимая вызовы времени и практически отвечая на них, Росстатом в 2005 году была разработана, а Правительством Российской Федерации в 2006 году утверждена Федеральная целевая программа «Развитие государственной статистики на 2007-2011 гг.», предусматривающая возможность конструктивного решения обсуждаемых вопросов. Дело осталось за воплощением этой программы в жизнь. Применительно к измерению инфляции это будет означать, что мы, наконец, обеспечим субординацию различных индексов инфляции и выйдем на однозначные их оценки. Ныне же имеем то, что имеем: путаницу в понятиях, недоразумение в счете, разнобой в оценках. В стране не может сохраняться до бесконечности положение, когда в зависимости от вкусов экономистов и политиков в качестве измерителей инфляции одновременно используются и индекс потребительских цен (ИПЦ), и индекс-дефлятор ВВП (который в 2–4 раза выше, чем индекс ИПЦ), и индекс цен производителей (еще одна величина, по модулю также существенно отличная от индекса-дефлятора), и, наконец, индекс цен на отдельные категории товаров, услуг и капиталов, который не корреспондирует трем другим. К тому же не может быть так, чтобы на систематической основе ИПЦ за последние годы прирастал всего на 8–15% в год, а индекс цен-производителей, который есть предтеча индекса потребительских цен (индекс цен производителей в текущем году – это тот же индекс цен потребителей в следующем году) прирастал на целых 20-30% в год. Лаг в росте конечно, имеет значение, но не такое доминирующее. Ведь спрашивается, как же это может быть, что цена на зерно и муку на систематической основе растет на 30–40%, а цена на хлеб – только на 7–10%. Ясно, что одно с другим не сходится, ясно, что фактор субсидий и дотаций здесь не причем, ясно, что это чистые погрешности в счете, величина которых всегда больше, чем величина реальных изменений. Такого сорта недоразумения, конечно, недопустимы. Дело не должно сводиться к счету. Реально должны устраняться методологические недоразумения и недоработки, которые делают сам счет неприемлемым и требующим коренного пересмотра. Нам нужны не эффекты счета, нам нужно фиксировать и знать результаты подлинных изменений, происходящих в наблюдаемых явлениях.

      – В чем принципиальное отличие в подходах западной статистики и российской?

     – Основное отличие – российская статистика, несмотря на рыночные невзгоды и перипетии, остается на позициях проведения сплошных наблюдений, старается собирать первичные данные по каждому из наблюдаемых явлений или объектов. Западная статистика уже давно отказалась от первичных сплошных наблюдений и перешла на выборочные – либо на опросы, либо на обобщение материалов регистрации. Например, перепись населения у нас осуществляется как сплошное наблюдение, которое проводится путем личного обхода переписчиками и регистрацией ими тех данных, которые входят в вопросник, на месте проживания каждого человека в ходе личного общения с ним. На западе уже давно (после первой мировой войны) от трудоемкого обхода и личного заполнения анкет отказались. Перепись там – это, скорее, обобщение материалов регистрации соответствующих служб, занятых наблюдениями за теми или иными процессами. В частности, перепись – это проверка материалов регистрационных записей муниципальных, миграционных и правоохранительных служб. В ходе переписи населения эти записи идентифицируются, вносятся в формуляры и, таким образом все это оформляется как перепись населения. Мы считаем, что это суррогат. В последнее время так делают и у нас в части выборочного наблюдения за промышленными, сельскохозяйственными, строительными и любыми другими предприятиями как юридическими лицами. Тем не менее российская статистика в основной своей части и на сегодняшний день остается более мощной и более достоверной в этом смысле. Подчеркиваю: в смысле получения первичных данных. А статистика на 99% уже давно понимается, как наука получения первичных данных. Это трудно, это затратоемко, но зато фундаментально. Элементарные же расчеты уже не считаются статистикой. Обыватель это путает, принимая за статистику все. Вот его представление о статистике в наглядном виде: было населения в стране в 2006 году 143 млн. человек, прирост его за год (рождаемость минус смертность) 0,7%; умножу-ка я 143 на 1,007, получу 144 млн. человек населения в 2007 году. Вот и вся статистика в представлении обывателя. – Арифметика. – Арифметика, но очень часто именно эту работу выдают в России за статистику. Ее хулят, порочат, говорят: «Как такому можно верить?» Действительно, такому верить не только нельзя, но и вредно. Но статистика – это не то, если мы говорим о подлинной статистике. Статистика – это трудоемкая, рутинная и во многом малозаметная работа, которая у нас еще, слава Богу, ведется. Вот в 2002 году мы провели таким образом сплошную перепись населения, а в 2005 году – перепись сельскохозяйственных предприятий. Нас поучают, что мы расточительные, что это делается проще, путем проверки актов регистрации событий. Но эта простота – хуже воровства. Ведь вопрос не в том, как оценить общую численность населения в 2007 году. Статистический вопрос в том, как население в 2007 году распределялось по месту жительства, по специальностям, по возрасту, по благоустройству и т.д., а главное – как получить эти и подобного рода массовые данные, как обеспечить их достоверность. Обывателя это не касается, ему подавай готовые цифры. А ведь статистика – это не цифры, статистика – это наука о том, как правильно строить цифры. И начинается она отнюдь не с суммирования и обобщения, а с анализа наблюдаемых явлений, их расщепления на части, подобно тому как физики расщепляют на части атом, химики – молекулы, а генетики – ДНК. Суммирование, обобщение, синтез – это всего лишь конечная, и отнюдь не самая сложная фаза этой работы, на которую приходится, как правило, не более 5-7 % общего ее объема. При этом синтез в статистике – это не арифметическая, а всегда алгебраическая сумма грамотно расщепленных частей наблюдаемых явлений. Иначе говоря, это интеграл, получаемый в результате продолжительных и сложных действий, связанных с классификацией и группировкой наблюдаемых явлений, исчислением относительных и средних показателей, индексов, двух- и многомерных показателей их вариации и связи. А ведь это отнюдь не арифметическая, но алгебраическая работа. Между тем очень часто эту работу приравнивают к арифметической, чем обедняют статистику, низводя ее до предмета примитивных занятий.

       – Какой из подходов объективнее – наш или зарубежный?

       – Если брать инфляцию, то наиболее объективным будет подход, основанный на стандартном измерении инфляции по лекалам Статистической комиссии ООН, Международной организации труда и лекалам ВТО. В случае, когда речь идет о сплошных наблюдениях, – российский опыт предпочтительнее. Он более достоверный, более аналитический. По российскому опыту наблюдением охвачены тысячи и миллионы людей, по западному – сотни и тысячи. Если эта разница не имеет значения, то дальше и рассуждать не о чем. Что касается тщательности и качества выборочных оценок, то это зависит от качества информации и качества статистического интеллекта, который используется. По-видимому, выборочные оценки и всякого рода моделируемые оценки на Западе по качеству лучше, потому что есть возможность привлечь намного более квалифицированных исполнителей, прежде всего благодаря хорошей оплате. У нас, как известно, такие возможности отсутствуют и еще полвека будут отсутствовать. – Объясните, пожалуйста, с точки зрения статистики сложившуюся в настоящее время ситуацию. За последние 5 – 6 лет все сырье (нефть, газ, металлы) на Западе подорожало в несколько раз, а заработная плата практически стоит на месте. Так как может в связи с этим инфляция на западе оставаться на уровне 2 – 3%, даже с учетом лага 6, 8, 10 месяцев (в производстве возьмем 1,5 года) . Ведь понятно, что она все равно имеет тенденцию к росту. Существенная составляющая в себестоимости (40-50 %) – это все-таки сырье и материалы. Если они становятся дороже, прибыль компаний сокращается, значит, производители работают себе в убыток, но весь парадокс, что они еще и показывают хорошие финансовые результаты. Получается, при остающихся на месте ценах, издержки растут, компании зарабатывают, объемы продаж увеличиваются, эффективность прогрессирует. Кто же остается в убытке? Потребители и дважды в убытке рабочие и служащие (один раз как производители дорогой продукции, а второй раз как ее основные потребители). Отсюда механизм инфляции как объективная необходимость, через который с успехом снимаются все эти убытки. – Как именно? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно строить факторную модель инфляции, включать в оборот значимые факторы (их будет набираться в зависимости от страны 20–30) и тогда искать уже связь между этими факторами. Поиск связи – это ранжирование наблюдаемых факторов по спирали, выстраивание их в ряд прямых и обратных связей, их объединение в группы, которые детерминируют изменение цен, издержек, социальных расходов, военных затрат и т.д. При этом простые группировки здесь неэффективны, поскольку речь идет о доходах разных порядков и разных уровней. И поэтому нужно строить спиралеобразную модель, а уже затем искать объяснение взаимосвязи наблюдаемых факторов. Высшим ходом здесь будет построение развернутого межотраслевого баланса цен производителей и потребителей, исследование мобильной инфляции по цепочке, по переходам от оптовых цен к розничным ценам для каждого из тех товаров и услуг, которые попали в межотраслевой баланс. Теперь такой баланс можно строить при наличии информации и хороших компьютеров где-то на уровне 1000 позиций. Это большая матрица. Раньше это можно было делать на уровне 100 на 100 позиций. Я уже говорил о загадочном росте оптовых цен и цен производителей, при котором цены потребителей топчутся на месте либо прирастают – на фоне громадного роста цен производителей – совсем незначительно. Это противоречие. И оно означает, что инфляция искусственно занижается. Ранее мы говорили о России, но на Западе все те же беды. Инфляция используется и в нашей стране, и других скорее как спекулятивный измеритель, а не истинный регулятор. А на Западе – тем более. Впрочем, как и фондовые индексы, и курсы валюты. Следовательно, инфляция в этом смысле выполняет некую функцию социального и даже политического заказа. Словом, инфляция искажается по одним и тем же соображениям, мотивам и ограничениям практически везде. Исправлять трудно, но можно. В техническом плане для этого, как я говорил, надо строить межотраслевые балансы миграции или эволюции цен, которые дают возможность видеть, где, по каким позициям и в каких размерах происходят эти искажения. В организационном плане для преодоления подобных искажений требуется крепкая политическая воля, которой практически нет ни в одной современной стране мира. То есть должна быть организована системная работа по регулированию инфляции. А раз ее нет – на место цепочки системных связей ставятся домыслы или пустота, что порождает искажения, за которые в конечном итоге расплачивается народ. – Поговорим теперь об и нфляции спроса и инфляция предложения. В каком они соотношении находятся реально? – В причинно-следственном. Первична инфляция предложения или инфляция производства. Инфляция на рынке потребления или инфляция спроса – производны. При этом индекс инфляции на рынке производства по сравнению с индексом инфляции на рынке потребления – всегда выше и имеет характер опережающего роста. Спрашивается, куда испаряется разница между этими индексами? Вопрос ведь не только риторический. Особенно на Западе, где благостная оценка прироста потребительской инфляции на 1-2 % в год сопровождается ростом инфляции издержек производства на целых 10-20 % в год. Что весьма сомнительно и подлежит корректировке. Сомнительно все. Объяснений много, доказательств нет. Но объяснение можно найти чему угодно, особенно в теперешней «болтологической» среде. А мы, статистики, все-таки должны работать в категориях доказательств. И в этом плане оценки инфляции не только у нас, но и на Западе требуют весомых доказательств, а потом и ревизии. И не в меньшей мере, чем у нас. И прежде всего оценок инфляции доходов бедных, которые не только у нас, но и на Западе сильно занижены. Декларировать это положение легко, а вот исправить трудно, потому что статистика должна предоставлять доказательства, фактические данные, счет, а не просто разглагольствования, догадки и предположения. А этот счет дорогостоящий. Мы в НИИ статистики, намерены представить проект нового счета инфляции с отражением всего того, что я сказал. Этот проект живо поддержали член-корр. РАН С.Гринберг (директор Института экономики), академик Леонид Абалкин и еще два десятка ученых-профессионалов, которые всю жизнь занимаются исследованиями цен и инфляции; например, профессор Иванов, профессор Гельвановский, профессор Дерябин. В контексте представленных соображений мы намерены организовать прямой счет индекса инфляции, а не косвенный, через индекс потребительских цен. Постараемся получить факторную модель инфляции для того, чтобы знать, из-за чего она происходит.

          Факторная модель покажет, что на нынешнем потребительском рынке сама по себе эмиссия денег, денежное обращение влияют на инфляцию в лучшем случае на 20%, а решающе определяют инфляцию другие факторы, и среди них главный – издержки производства. В основе лежит удорожание стоимости единицы производимой продукции, в результате которых и растет плата за жизнь. Технический прогресс, равно как и все другие факторы удешевления и облегчения жизни, в том числе все социальное программы, - это в лучшем случае всего лишь амортизаторы. А в реальности – скорее призраки. – Итак инфляция издержек. – Это решающий фактор, который на 70% определяет инфляцию. В условиях роста издержек ждать низкой инфляции – наивно. Вы сможете сто раз оптимизировать денежное обращение, до копейки каждый день регулировать эмиссию, арестовывать лишние деньги, создавать стабилизационные фонды – и в сущности ничего не добьетесь! Именно такими методами нынешние денежные власти пытаются бороться с инфляцией. Ничего у них не получится.

            С таким же успехом можно лечить язвы у человека путем их кардинального окрашивания в телесный цвет. Побороть рост дороговизны, рост издержек – это прямая функция обеспечения роста эффективного производства. Неэффективное государство, неэффективные правители сделать это не могут. А для того, чтобы их не привлекли к ответственности, они уводят дело в сторону, ретушируют истинное положение дел, переключают стрелки то на МММ, то на ГКО, то на стабфонды, не меняя практически ничего по существу.

      – Как вы оценивает развитие российской науки в целом и экономической науки в частности?

          – Во все годы реформ экономическая (впрочем, как и статистическая) наука у нас подменяется практическими экспериментами, своеобразными импровизациями. В результате имеем то, что имеем: все сущее разумно и единственно, все разумное – сущее. Что сверх того – от лукавого. Места и времени для науки не осталось, потребность в ней –нулевая. В условиях, когда главное ввязаться в бой (а там видно будет), лучшие экономические умы страны отдыхают, занимаясь по преимуществу литературными сочинениями и написанием мемуаров. Состояние российской науки незавидное и ухудшается. К сожалению, в той же экономической науке сегодня все решают так называемые менеджеры, всякого рода коммерческие люди.

            Подлинные профессионалы-экономисты и подлинные опытные исследователи вытесняются на обочину, их голос практически уже не слышен. Поэтому-то в экономике требования объективных законов подменяются сиюминутными выгодами. Если бы наш Президент считался с учеными, к примеру, выслушал бы дельные предложения хоть тех 20 человек, которые выступили на указанном семинаре по оценкам инфляции, то он бы, как мне кажется, без колебаний скорректировал свое отношение к происходящему в стране. Игнорирование науки ведет к непониманию происходящих процессов, к принятию управленческих решений наобум. Например, многим и невдомек, что инфляцию в России порождают растущие издержки производства, прежде всего издержки естественных монополий. Мы с удивлением обнаруживаем, что монопольная цена, которая должна быть минимальной, в России почему-то максимальная. А минимальной она должна быть потому, что это цена крупного производства, то есть в силу закона эмерджентности (чем крупнее производство, тем издержки ниже, а, следовательно, цена единицы производимой продукции меньше). Мы воздаем хвалу нашим олигархам как толковым организаторам производства. А зря! У наших олигархов издержки производства единицы продукции выше, чем у мелких производителей. Что это, плод манипуляций или следствие бездарной организации производства в стране? Похоже, что и то, и другое. Еще более удивительно, что в стране в условиях роста (а не снижения, как должно было бы быть) монопольных издержек еще более высокими темпами из года в год растет монопольная прибыль. За счет чего, спрашивается? За счет неуклонного роста цен, чем, кстати, в России монополисты чуть ли не гордятся. Сравните цены не только на газ и нефть, цены на металлы, лес, строительные материалы, тарифы на коммунальные, транспортные и банковские услуги у нас и у них, на Западе. Эти цены у нас подчас на порядок, т.е. в 10 раз выше, особенно цены на услуги, тогда как зарплата почти в тех же пропорциях ниже. И после этого нечего удивляться, что не только Москва самый дорогой город в мире, но и Норильск самый дорогой северный город в мире. В России монополисты так задирают цены, что попросту превращаются в узаконенных грабителей. В итоге под давлением монополистов средние и мелкие предприятия, которые могли бы производить недорогую продукцию и дешево ее продавать, устремляются туда же. Цена на нефть – самый характерный пример. Издержки по добыче нефти в России (в расчете на тонну) составляют 400 долларов, если их считать как народно-хозяйственные издержки. Цена продажи тонны нефти марки Юралс – это 250 долларов в лучший базарный день. Как же так: продают нефть по 250 долларов за тонну (хвастаясь при этом, что зарабатывают кучу денег), тогда как стране, народу тонна нефти обходится в 400 долларов?! В этих условиях (а это жестко существующие условия) наша страна при реализации общенародного, а не частного подхода к делу должна бы не добывать и продавать, а еще 30-50 лет закупать нефть за границей как в народнохозяйственном исчислении более дешевую.

       Цель же ведь не в том, чтобы олигархи набивали себе карманы. Следовало бы сохранить нефтяные запасы для внуков; к тому времени, глядишь и появятся технологии добычи такой дорогой нефти как у нас. Сегодня в России технологий добычи дорогой нефти нет. Сначала наши олигархи пусть их создаут, а уж потом только добывают нефть. С нынешними технологиями они добрую половину нефти теряют, гробят окружающую среду, беспощадно эксплуатируют человеческий труд, манипулятивно уходят от уплаты трансакционных издержек и гордятся тем, что понятия не имеют о народнохозяйственных издержках и показателях полных затрат на добычу нефти. Которые как раз и следовало бы компенсировать прежде, чем продавать нашу нефть за границу. Демидовым, Губониным, Мамонтовым, Морозовым никогда бы и в голову не пришло, что в России когда-нибудь можно будет так бездарно и с такой мнимой выгодой прожигать народное достояние. Словом, настоящей монопольной цены Россия не знает.

       Монопольная цена в России – это самая высокая цена, причем самая быстрорастущая цена. Возьмите цены на электроэнергию, нефть, газ, бензин... Иные не понимают простого. Вы, мол, рассуждаете о ценах на бензин, а ведь его в основном покупают богатые. Нет, не так. Даю раскладку как статистик: 90% бензина покупают бедные и только 10% – богатые. Повышая цены на бензин, кого обижают? Богатых? Нет. Создают видимость, что богатых. И в этом еще одна ипостась социальных манипуляций.

          – Актуально ли сегодня создание постоянно действующего Экономического совета при Президенте России, куда входили бы экономисты с различными взглядами?

         – Чрезвычайно важная идея, но только с дополнением: это должен быть реально, а не формально действующий совет. Он должен не только обсуждать, но и принимать решения. И персонально за них отвечать. Словом, совет дельных, знающих и ответственных людей, совет, обладающий не только знаниями дела, но и полномочиями. Ведь Президенту некогда и невозможно многое в экономике не только решать, но и толком выслушать.

     – Насколько была необходима реформа РАО «ЕЭС России»? Весь мир объединяется, а здесь разделяют . – Реформа РАО, возможно, была необходима. Но не реформа ЕЭС России. Как естественная монополия, раздробленная единая энергетическая система – это крупная потеря эффективности на масштабах производства. Реформа эта – вовсе не ошибка. Это преступление в виде вредительства. И все это прикрывается внешней дымовой завесой – способствовать улучшению. – Выдвигался один серьезный аргумент: нужны инвестиции. – Если не было притока инвестиций в такую крупную систему как ЕЭС России, то тем более их не будет для раздробленных мелких и мельчайших генерирующих систем. Инвестиции не шли (и не могли идти) в бездарные, разорительные и неэффективные программы Чубайса. Чубайс, когда приходил, клялся, что обеспечит кредитное удешевление киловатт-часа электроэнергии. За время его правления киловатт-час в стране превратился в чудовищную величину. Поставьте на место Чубайса толкового энергетика – положение тут же изменится. Не ставите – значит, не хотите, чтобы оно менялось. – Соответствует ли финансирование фундаментальной науки государством современным реалиям российской экономики? – Нет, не соответствует. Отвечаю цифрами. Фундаментальная наука финансируется на 1/3 того, что должно быть. Ей перепадает лишь 1,5% от ВВП, да еще 0,5% – за счет частных компаний. А должно быть не менее 5%. В Китае – 8%. То, что у нас, – это ничтожная цифра. Эта сумма не обеспечит взрывной эффект, она тихо проедается. За счет таких объемов финансирования инновационные прорывы не обеспечишь. Между тем Россия нуждается именно в таких прорывах. России нужна не газодобыча, а газохимия, не нефть, а высокие продукты ее переработки, не лес – кругляк, а высокотехнологические продукты переработки древесины. России никогда к этому не подобраться при сохранении нынешних условий финансирования науки. – Но она может купить технологии. –Невозможно, потому что рынки захвачены. А рынки лицензий ныне нам не по зубам. Подделки, контрафакт нам обходятся дорого. Нас по-черному прессуют. В отличие от Кореи, Японии и Китая прошлых лет, которые воровали и за это не платили, России приходится платить огромные штрафы. Лицензирование требуется не только на уровне производства, где воровства раз-два и обчелся, но и на уровне потребления. Контрафакт – теперь чуть ли не главная болячка. Еще большее ограничение в средствах. Сегодня у России лишь 150 млрд долларов капиталовложений на все про все, тогда как на закупку новых иностранных технологий ей нужен триллион долларов в год. Тогда бы был прорыв. В России наибольший эффект дают инновационные фирмы, где 20–40 работников, т.е. духовно связанные коллективы единомышленников. На Западе таких коллективов ¾ от общего числа инновационных компаний, у нас же – всего 15%. Гибкие, мобильные, с предельным уровнем управляемости, они на порядок превосходят многочисленные по составу инновационные коллективы практических всех крупных компаний. Вот это – прорыв, а основа прорыва – низкая цена единицы изобретения, где в условиях малых предприятий все учтено, отлажено. Тогда дешево получается. Реально объединить 30–40 талантливых людей, а 200–300 тысяч невозможно.

      Так вот Запад уже давно идет по этому пути, за ним пошли японцы, а теперь и китайцы. Правда, многое здесь обстоит далеко не так, как представляется на поверхности. Плагиат, воровство технологий, технические имитации правят бал и здесь. Разница только в том, что эти явления на Западе сглаживаются, подчас выдаются за благо, тогда как у нас (с подачи того же Запада) рассматриваются как сущие преступления. Возьмите хотя бы ныне затеянную в нашей стране войну в контрафактом музыкальных дисков, компьютерных программ или паленой водки. Сущая война всех против всех. Между тем при правильном понимании дела всю блестящую контрафактную деятельность наших умельцев можно было бы (и следовало бы) направить в полезное русло. Ведь сегодня по существу это одно из самых эффективных направлений инновационной деятельности в нашей стране. А возьмите переподготовку кадров на предприятиях? У нас ее проходят 2% ИТР, среди рабочих – 1%, тогда как в Китае – 50%. Чтобы поддерживать уровень квалификации, через каждые 2 года работник должен пройти переподготовку, ведь сейчас все так быстро меняется. Только так чего-то можно добиться.

        – Не так давно вышел ваш фундаментальный труд «Развитие экономики России за 100 лет». Насколько можно рассчитывать, что полученные вами результаты, опубликованные в книге, будут востребованы теми государственными службами, которых это касается?

       – К сожалению, несмотря на то, что книга получила поддержку и в России, и за рубежом, была принята ведущими экономистами и прессой, рассчитывать, что она будет востребована, можно лишь с изрядным запасом оптимизма. Но я не унываю. В августе этого года на 56-ой сессии Международного статистического института я, как председатель 16-й секции, делаю доклад. Тема – исторические ряды, международное сопоставление и анализ. Кроме меня будет делать доклад Сергей Капица – по историческим деформациям роста населения России и мира. Будут также доклады представителей от Голландии, Польши, Англии. Обычно там собирается до 2 000 специалистов по статистике, вся элита. Кстати, там есть секции по фондовым рынкам, по инвестициям, по ценам. Научная мысль продолжит свое движение вперед. – Когда планируется выход вашей книги, посвященной развитию экономики России за 200 лет? – Книга выходит в 2007 году. Кроме основных 11 глав добавлена глава «Развитие транспорта в России» за 150 лет и еще четыре новые главы, более интересные, чем все предыдущие. Например, глава «Развитие экономики России за 1000 лет в контексте мировой экономики». – А фондовые индексы, акции, банки, страховое дело будут представлены в новой вашей книге? Это ведь нигде нельзя найти, сколько стоили акции и облигации России 100, 200 лет тому назад, как они оказывали влияние на экономическую жизнь нашей страны. – В книге будет все. Будут и цены… Вообще говоря, то время интереснее исследовать, чем теперешнюю спекулятивную ситуацию, когда цены на потребительском рынке могут расти, а цены на акции – падать, нефть может дорожать, а индексы на фондовых рынках – обрушиваться. Причем нередко это происходит в один и тот же день. Почему? Потому что спекулятивный момент и момент сговора играет намного большую роль, чем естественные факторы. В Х I Х веке таких безобразий не было. Естественно, курс валюты, котировки рубля – все это будет в книге представлено. Я там сделал главу: «Развитие управления в России», где затронул тему государственного и частного управления. Очень существенная глава. Начиная с самих структур. Это при Сперанском у нас появились министерства и ведомства, а до этого не было. И вот я за 200 лет хочу показать динамику и в организационных формах, и в натуральных единицах и в численности. При этом хочу увязать все с динамикой эффективности самого производства. – Это будет двухтомник? – Нет, в одной книге. – А сколько вы эту книгу готовили? – Лет десять. Но я энциклопедию сначала сделал, с источниками разобрался, напечатал довольно много, а потом уже добрался до книги. – Василий Михайлович, какая-то у нас с сами чересчур академичная беседа выходит. А ведь читателям нашего журнала было бы интересно узнать побольше и лично о вас, и о ваших взглядах на многие явления нашей жизни, ваших вкусах и интересах. Не продолжить ли нам интервью в темпе блиц? – Давайте попробуем.

Подробнее: http://bankir.ru/publikacii/s/vasilii-simchera-lykavi-ne-cifri-lykavi-ludi-1368876#ixzz243KAE3PB